- Это? - повторил голос в телефоне. - Это голоса двенадцати тысяч,
убитых тайфуном, семи тысяч, уничтоженных ураганом, трех тысяч, истребленных
бурей. Тебе не скучно меня слушать? Понимаешь, в этом вся суть ветра, его
плоть, он - полчища погибших. Ветер их убил, взял себе их разум. Взял все
голоса и слил в один. Голоса миллионов, убитых за последние десять тысяч
лет, истязаемых, гонимых с материка на материк, поглощенных муссонами и
смерчами. Боже мой, какую поэму можно написать!
В телефоне звучали, отдавались голоса, крики, вой.
- Герб, где ты там? - позвала жена от карточного стола.
- И ветер, что ни год, становится умнее, он все присваивает себе - тело
за телом, жизнь за жизнью, смерть за смертью...
- Герб, мы ждем тебя! - крикнула жена.
- К черту! - чуть не рявкнул он, обернувшись. - Минуты подождать не
можете! - И снова в телефон: - Аллин, если хочешь, чтобы я к тебе сейчас
приехал, я готов! Я должен был раньше...
- Ни в коем случае. Борьба непримиримая, еще и тебя в нее ввязывать!
Лучше я повешу трубку. Кухонная дверь поддается, пора в подвал уходить.
- Ты еще позвонишь?
- Возможно, _ если мне повезет. Да только вряд ли. Сколько раз
удавалось
спастись, ускользнуть, но теперь, похоже, он припер меня к стенке.
Надеюсь, я тебе не очень помешал, Герб.
- Ты никому не помешал, ясно? Звони еще.
- Попытаюсь...
Герб Томпсон вернулся к картам. Жена пристально поглядела на него.
- Как твой приятель, этот Аллин? - спросила она. - Трезвый еще?
- Он в жизни капли спиртного не проглотил, - угрюмо произнес Томпсон,
садясь. - Я должен был давно поехать к нему.
- Но ведь он вот уже шесть недель каждый вечер звонит тебе. Ты десять
раз, не меньше, ночевал у него, и ничего не случилось.
- Ему нужно помочь. Он способен навредить себе.
- Ты только недавно был у него, два дня назад, что же - так и ходить за
ним все время?
- Завтра же не откладывая отвезу его в лечебницу. А жаль человека, он
вполне рассудительный...
В половине одиннадцатого был подан кофе. Герб Томпсон медленно пил,
поглядывая на телефон, и думал: "Хотелось бы знать - перебрался он в
подвал?"
Герб Томпсон прошел к телефону, вызвал междугородную, заказал номер.
- К сожалению, - ответили ему со станции, - связь с этим районом
прервана. Как только починят линию, мы вас соединим.
- Значит, связь прервана! - воскликнул Томпсон. Он повесил трубку,
повернулся, распахнул дверцы стенного шкафа, схватил пальто.
- Герб! - крикнула жена.
- Я должен ехать туда! - ответил он, надевая пальто. Что-то бережно,
мягко коснулось двери снаружи. Все вздрогнули, выпрямились.
- Кто это? - спросила жена Герба. Снова что-то тихо коснулось двери
снаружи.
Томпсон поспешно пересек холл, вдруг остановился. Снаружи донесся чуть
слышный смех.
- Чтоб мне провалиться, - сказал Герб. С внезапным чувством приятного
облегчения он взялся за дверную ручку.
- Этот смех я везде узнаю. Это же Аллин. Приехал все-таки, сам приехал.
Не мог дождаться утра, не терпится рассказать мне свои басни. - Томпсон чуть
улыбнулся. - Наверно, друзей привез. Похоже, их там много...
Он отворил наружную дверь.
На крыльце не было ни души.
Но Томпсон не растерялся. На его лице появилось озорное, лукавое
выражение, он рассмеялся.
- Аллин? Брось свои шутки! Где ты? - Он включил наружное освещение,
посмотрел налево, направо. - Аллин! Выходи!
Прямо в лицо ему подул ветер.
Томпсон минуту постоял, вдруг ему стало очень холодно. Он вышел на
крыльцо. Тревожно и испытующе поглядел вокруг.
Порыв ветра подхватил, дернул полы его пальто, растрепал волосы. И ему
почудилось, что он опять слышит смех. Ветер обогнул дом, внезапно давление
воздуха стало невыносимым, но шквал длился всего мгновение, ветер тут же
умчался дальше.
Он улетел, прошелестев в высоких кронах, понесся прочь, возвращаясь к
морю, к Целебесу, к Берегу Слоновой Кости, Суматре, мысу Горн, к Корнуоллу и
Филиппинам. Все тише, тише, тише...
Томпсон стоял на месте, оцепенев. Потом вошел в дом, затворил дверь и
прислонился к ней - неподвижный, глаза закрыты.
- В чем дело? - спросила жена.


(Перевод Л. Жданова)