Той ночью Джил вернулась с нами домой и помогла все убрать. Мы с Серой Метелкой выскользнули из дому, пока они пили еще по бокалу шерри, и подались к дому викария. В кабинете горел свет, а Текела сидела на крыше, возле дымовой трубы, спрятав голову под крыло.
- Нюх, я достану эту проклятую птицу, - сказала Серая Метелка.
- Не знаю, хорошо ли это, Серая, предпринимать нечто подобное в данный момент.
- Мне наплевать, - ответила она и исчезла.
Я ждал и наблюдал, довольно долго. Неожиданно на крыше поднялась возня. Раздался стук когтей, полетели перья, и Текела взлетела и исчезла в темноте, прокаркав непристойные ругательства.
Серая Метелка спустилась с угла и вернулась ко мне.
- Прекрасная попытка, - сказал я.
- Нет. Я действовала неуклюже. Она оказалось проворней. Проклятье.
Мы отправились назад.
- Возможно, это приключение все же вызовет у нее пару кошмарных сновидений.
- Неплохо бы, - ответила она.
Растущая луна. Рассерженная кошка. Перо на ветру. Наступает осень. Умирает трава.
Утро неожиданно пришло нам на помощь, и наша маленькая вчерашняя шутка обнаружилась и приобрела еще более ироничный оттенок. Серая Метелка пришла, поскреблась в дверь и, когда я вышел, сказала:
- Тебе лучше пойти со мной.
Так я и сделал.
- Что происходит? - спросил я.
- Констебль и его помощники в доме Оуэна, осматривают то, что сгорело вчера ночью.
- Спасибо, что позвала меня, - сказал я. - Давай пойдем и понаблюдаем. Должно быть весело.
- Может быть, - сказала она.
Когда мы добрались туда, я понял скрытый смысл ее слов. Констебль и его люди ходили взад и вперед, меряли, шарили. Остатки корзин и остатки их содержимого теперь лежали на земле. Только там были остатки четырех корзин и их содержимое, а не тех трех, которые я так хорошо помнил.
- Ого! - произнес я.
- Действительно, - ответила она.
Я оглядел нечеловеческие останки трех корзин и явно человеческие - четвертой.
- Кто? - спросил я.
- Сам Оуэн. Кто-то затолкал его в одну из собственных корзин и поджег ее.
- Блестящая идея, - сказал я, - хоть и плагиат.
- Давай, насмехайся, произнес голос над головой. - Он не был твоим хозяином.
- Прости, Плут, - сказал я. - Но я не могу проявить большую симпатию к человеку, который пытался меня отравить.
- У него были свои заскоки, - призналась белка, - но у него еще был самый лучший дуб в окрестностях. Огромное количество желудей погубили прошлой ночью.
- Ты видел, кто его прикончил?
- Нет. Я был на другом конце города, навещал Ночного Ветра. - Что ты собираешься теперь делать?
- Закопаю еще орехов. Зима обещает быть долгой, и провести ее придется под открытым небом.
- Ты мог бы присоединиться к Маккабу и Моррису, - заметила Серая Метелка.
- Нет. Я думаю последовать примеру Шипучки и выйти из дела. Игра становится очень опасной.
- Ты не знаешь, тот, кто это сделал, взял золотой серп Оуэна? - спросил я.
- На виду его нет, - сказал он. - Но он, возможно, еще в доме.
- Ты можешь входить и выходить, да?
- Да.
- Пойди, пожалуйста в дом, проверь и скажи нам, там он или нет.
- Почему я должен это делать?
- Когда-нибудь тебе может что-нибудь понадобиться - немного еды, отогнать хищника...
- Я бы предпочел получить кое-что прямо сейчас, - сказал он.
- Что именно? - спросил я.
Он прыгнул, но не упал, а спланировал на землю возле нас.
- Я не знала, что ты - белка-летяга, - сказала Серая Метелка.
- Я не летяга, - ответил он. - Но это часть сделки.
- Не понимаю, - сказала она.
- Я был довольно глупым охотником за орехами, пока Оуэн меня не нашел, - ответил он. - Как все белки. Мы знаем, что надо делать, чтобы оставаться в живых, и ничего больше. Не то что вы, ребята. Он сделал меня умнее. Он научил меня особым вещам, таким, например, как этот полет. Но я кое-чего лишился. Я хочу отдать все это обратно и опять стать тем, чем я был, - счастливым охотником за орехами, которого не волнует Открывание и Закрывание.
- О чем ты толкуешь? - спросил я.
- Я отдал кое-что в обмен на все это и хочу получить обратно.
- Что?
- Посмотри на землю вокруг меня. Что ты видишь?
- Ничего особенного, - сказала Серая Метелка.
- Моя тень исчезла. Он взял ее. И теперь не сможет отдать, потому что умер.
- День довольно облачный, - сказала Серая Метелка. - Трудно сказать...
- Поверь мне. Я-то знаю.
- Верю, - сказал я. - Иначе было бы глупо так волноваться. Но что такого важного в этой тени? Кому она нужна? Какой тебе от нее прок там, наверху, когда ты прыгаешь по деревьям, где ее почти никогда и не видно?
- С ней связано гораздо больше, - объяснил он. - Вместе с ней ушли многие другие вещи. Я уже не чувствую все так, как раньше. Раньше я знал - где растут лучшие орехи, какая будет погода, где находятся леди, когда время приходит, как сменяются времена года. Теперь я обо всем этом думаю и могу вычислить все это, могу составить план, как их выгодно использовать, - я бы никогда раньше так не сумел. Но я потерял все те маленькие ощущения, сопровождающие такое знание, которое приходит без раздумий. И я много раз... думал об этом. Мне их недостает. Я бы лучше вернулся к ним, вместо того, чтобы думать и летать, как сейчас. Вы разбираетесь в колдовстве. Не многие люди в нем разбираются. Я проверю насчет серпа, если вы разрушите заклятие, которое Оуэн наложил на тень.
Я взглянул на Серую Метелку, она покачала головой.
- Никогда не слышала о таком заклятье, - сказала она.
- Плут, существует множество колдовских систем, - объяснил я ему. - Но это только формы, в которые переливается сила. Мы не можем все их знать. Я не имею ни малейшего представления, что сделал Оуэн с твоей тенью или с твоей... интуицией, - наверное, речь о ней, - и с теми ощущениями, которые с ней связаны. Если мы не будем знать, где она и как взяться за дело, чтобы вернуть ее и отдать тебе, то боюсь, мы не сможем помочь.
- Если вы проникнете в дом, я вам ее покажу, - сказал он.
- О, - сказал я. - Что ты об этом думаешь, Серая? - Мне любопытно, - ответила она.
- Как ты это делаешь? - спросил я. - Какие-нибудь окна открыты? Или двери не заперты?
- Вам не пролезть через мое отверстие. Это просто маленькая дырочка на чердаке. Задняя дверь обычно не заперта, но нужен человек, чтобы открыть ее.
- А может, и нет, - заметила Серая Метелка.
- Нам придется подождать, пока уйдут констебль и его люди, - сказал я.
- Конечно.
Мы ждали и слушали, как снова и снова выражали недоумение по поводу неестественных останков в трех корзинах. Приехал доктор, поглядел, покачал головой, сделал какие-то заметки и отбыл, придя к выводу, что имеется только одно человеческое тело - Оуэна, и пообещав представить письменный отчет утром. Миссис Эндерби и ее спутник заехали по дороге и некоторое время болтали с констеблем, поглядывая на нас с Серой Метелкой почти так же часто, как и на останки. Вскоре она уехала, а останки сложили в мешки, снабженные ярлычками, и увезли на повозке вместе с тем, что осталось от корзин, к которым тоже прицепили ярлычки.
Когда повозка со скрипом отъехала, Серая Метелка, Плут и я переглянулись. Затем Плут взлетел по стволу дерева, перелетел с его верхушки на соседнюю, а оттуда на крышу дома.
- Вот было бы здорово так уметь, - заметила Серая Метелка.
- Да, здорово, - согласился я, и мы направились к двери черного хода.
Как и раньше, я поднялся на задние лапы, крепко зажал ручку и повернул. Почти. Попытался снова, немного сильнее, и дверь поддалась. Мы вошли. Я прикрыл дверь, но не до конца, чтобы замок не защелкнулся.
Мы оказались на кухне, и над головой я услышал быстрые мелкие шаги и цоканье коготков.
Плут не замедлил появиться, бросил взгляд на дверь.
- Его мастерская внизу, - сказал он. - Я покажу вам дорогу.
Мы последовали за ним в другую дверь и вниз по скрипучей лестнице. Внизу мы сразу же попали в большую комнату, в которой пахло, как на воле. Срезанные ветки, корзины с листьями и корешками, коробки с омелой в беспорядке стояли вдоль стен, на полках и на лавках. Несколько столов были завалены шкурами животных, шкуры свешивались со спинок трех стульев. И на потолке, и на полу были нарисованы синим и зеленым мелом диаграммы, а одна, ярко-красная, закрывала почти всю заднюю стену. Коллекция поденок и книг на гэльском и латыни занимала небольшой книжный шкаф у двери.
- Серп, - напомнил я.
Плут взлетел на маленький столик, приземлился среди трав. Там он повернулся, наклонился вперед и поддел когтями передний край выдвижного ящичка. Он раскачивал и тянул его, и ящичек начал выдвигаться, уступая его усилиям.
- Не заперт, - заметил он. - Теперь давайте посмотрим.
Он выдвинул его побольше, и я, встав на задние лапы, смог заглянуть в него. Ящик был выстлан голубым бархатом, в центре которого виднелся вдавленный отпечаток в форме серпа.
- Как видите, - констатировал он, - его здесь нет.
- А где-нибудь еще он не может лежать? - спросил я.
- Нет, - ответил он. - Если его нет здесь, значит он был у Оуэна. Только два варианта.
- Я нигде его не видела там, на улице, - сказала Серая Метелка, - ни на земле, ни в этом... месиве.
- Тогда, я бы сказал, что его кто-то взял, - произнес Плут.
- Странно, - заметил я. - Этот предмет обладал властью, но не был одним из орудий Игры, как, например, волшебные палочки, икона, магическая фигура и, обычно, кольцо.
- Тогда кому-нибудь он понадобился ради его власти, наверное, - сказал Плут. - Прежде всего, мне кажется, они хотели вывести Оуэна из Игры.
- Вероятно. Я сейчас пытаюсь связать его смерть со смертью Растова. Хотя странно было бы считать, что убийца - один и тот же игрок, раз Оуэн был Открывающим, а Растов - Закрывающим.
- Гм, - произнес Плут, соскакивая вниз. - Не знаю. Может, так. А может, и нет. В последнее время Растов и Оуэн несколько раз подолгу беседовали. У меня возникло впечатление, что Оуэн пытался уговорить Растова перейти на другую сторону - все его либеральные симпатии и русские настроения, возможно, могли бы подтолкнуть его в сторону революционных действий.
- В самом деле? - сказала Серая Метелка. - Тогда, если кто-то убивает Открывающих, Джил, возможно, угрожает опасность. Кто еще мог знать об их беседах?
- Никто, насколько я знаю. Не думаю, чтобы Растов рассказал даже Шипучке - и я тоже никому не говорил до сих пор.
- Где они беседовали? - спросила она.
- Наверху. На кухне или в гостиной.
- Их могли подслушать?
- Только кто-нибудь достаточно маленький и подвижный, чтобы пролезть в дырку для белки наверху.
Я медленно прошелся по комнате.
- Моррис и Маккаб - Открывающие или Закрывающие? - спросил я.
- Я совершенно уверена, что Открывающие, - сказала Серая Метелка.
- Да, - согласился Плут. - Они - Открывающие.
- А как насчет Доброго Доктора?
- Никто не знает. Ворожба не срабатывает в его сторону.
- Тайный игрок, - сказал я, - кем бы он ни был.
- Ты и в самом деле считаешь, что таковой существует? - спросила Серая Метелка.
- Это единственное, чем я могу объяснить то, что мои расчеты все время приводят не туда.
- Как мы определим, кто это? - спросила она.
- Не знаю.
- А мне все равно - уже все равно, - сказал Плут. - Я просто хочу снова вести простую жизнь. К черту все эти заговоры и расчеты. Я не доброволец. Меня призвали насильно. Верните мою тень.
- Где она?
- Вон там.
Он повернулся к большому красному чертежу на дальней стене.
Я взглянул в том направлении, но не мог разобрать, на что он пытается указать.
- Извини, - сказал я, - я не вижу...
- Там, - сказал он, - в чертеже, внизу справа.
Тогда я увидел, я сначала принял ее за игру света. Тень в форме белки закрывала часть чертежа. Несколько прямых, блестящих кусков металла торчали по периметру тени.
- Это она? - спросил я.
- Да, - ответил он. - Ее удерживают на стене семь серебряных гвоздей.
- Что же нужно делать, чтобы освободить ее?
- Нужно вытащить гвозди.
- А это опасно для того, кто будет их вытаскивать?
- Не знаю. Он ничего об этом не говорил.
Я поднялся на задние лапы и передней дотронулся до верхнего гвоздя. Он не очень крепко сидел, и со мной не произошло ничего необычного. Поэтому я наклонился вперед, схватил его зубами, вытащил и бросил на пол.
Лапой попробовал остальные шесть. Два из них явно слабо сидели. Я хватал их зубами, один за другим, и вытаскивал. Они блестели на полу, настоящее серебро, и Серая Метелка стала их рассматривать.
- Что ты чувствовал, когда вытаскивал гвозди? - спросила она.
- Ничего особенного, - ответил я. - Ты замечаешь в них что-то такое, что я пропустил?
- Нет. Я думаю, сила заключена, главным образом, в этом чертеже. Если должна быть какая-то реакция, причину ее надо искать на стене.
Я попробовал оставшиеся четыре гвоздя. Они сидели крепче, чем те, которые я уже вытащил. Очертания тени колебалось теперь между ними.
- А ты чувствовал что-нибудь необычное, когда я проделывал это, Плут? - спросил я.
- Да, - ответил он. - Я чувствовал легкий зуд в каждом из тех мест на теле, которое, по-видимому, соответствует тому месту на тени, из которого вытаскивали гвоздь.
- Предупреди меня, если что-то изменится, - сказал я, наклонился вперед, ухватился за следующий гвоздь и стал расшатывать его зубами.
Потребовалось примерно полминуты, чтобы вытащить его, потом по очереди я попробовал три остальных. Два гвоздя сидели довольно крепко, а один примерно так же, как тот, который я только что вытянул. Я взялся за тот, что послабее, и дергал его, пока и он тоже не вышел из стены. К этому моменту тень равномерно сжималась и расширялась, как будто развевалась в третьем измерении по толщине, и частично становилась невидимой для меня каждый раз, как это происходило.
- Зуд не пропал, - заметил Плут. - Я начинаю теперь чувствовать его повсюду.
- А боли нет?
- Нет.
Я потыкал лапой в два оставшихся гвоздя. Крепкие. Возможно, лучше было бы привести Ларри с клещами, чем рисковать сломать себе об них зубы. Все же не помешает сначала попробовать. Я расшатывал один из гвоздей почти минуту, но он, казалось, нисколько не поддался. Тогда я остановился, чтобы дать отдых челюстям и пообещал себе, что попробую оба гвоздя, прежде чем решу сдаться.
Я проделал то же самое со вторым гвоздем, расположенным примерно в десяти дюймах слева от первого, но не мог определить, когда закончил, добился ли каких-либо сдвигов.
Мне не нравился вкус штукатурки и краски, которой был нарисован чертеж. Я не мог с уверенностью сказать, что находится под штукатуркой, на чем держатся гвозди. Слишком мало верхнего слоя откололось от стены, чтобы я мог различить поверхность, которую он покрывает, - только набрал в рот песка с сырым привкусом подвала.
Дальше
|