- Сколько угодно! - к собственному удивлению ответил
Бильбо и, опять-таки к своему удивлению, побежал бегом в
погреб, нацедил пинту Английская мера емкости; равна 0,57
литра. пива, оттуда - в кладовую, прихватил там два
превосходных круглых кекса с изюмом, которые испек для себя "на
после ужина", и примчался назад. В столовой Балин и Двалин
сидели за столом и беседовали, как старые друзья (они на самом
деле были братья). Бильбо только успел поставить на стол кувшин
с пивом и кексы, как тут же прогремел колокольчик - раз и еще
раз! " Ну, уж теперь наверняка Гэндальф", - подумал Бильбо, с
пыхтением спеша по коридору. Как бы не так! Явились еще два
гнома, оба в синих капюшонах, серебряных кушаках и с желтыми
бородами. Оба несли по мешку с рабочими инструментами и по
лопате. Они тоже проворно шмыгнули в приотворенную дверь - и
Бильбо больше не удивлялся.
- Чем могу служить, любезнейшие гномы? - спросил он. - Кили, к
вашим услугам! - сказал один. - И Фили тоже! - добавил другой.
И оба они сорвали с головы свои синие капюшоны и низко
поклонились. - К вашим услугам и к услугам ваших родственников!
- ответил
Бильбо, вспомнив на этот раз о хороших манерах. - Я вижу,
Двалин и Балин уже тут, - сказал Кили. -
Присоединимся к честной компании! "Компания! - подумал
мистер Бильбо. - Что-то не нравится мне это слово. Присяду-ка я
на минутку, соберусь с мыслями и глотну чайку". Едва он успел
примоститься в уголке и отпить один глоток - а четверо гномов
между тем расселись вокруг стола и вели разговор про рудники и
золото, про злобных гоблинов и про безобразия драконов и много
еще про что, чего он не понял, да и не хотел понимать, так как
все это отдавало приключениями, - как вдруг -
дзинь-дзинь-дзинь-дзинь! - колокольчик зазвонил снова, да так
громко, будто какой-то шалун-хоббитенок пытался оторвать его.
- Еще кто-то! - сказал Бильбо, моргая. - Еще много кто, судя
по звонку, - заметил Фили. - Да мы их видели - за нами следом
шли четверо. Бедняга хоббит рухнул на стул в прихожей, обхватил
голову руками и принялся размышлять: что произошло, что еще
произойдет и неужели они все останутся ужинать?! Тут звонок
дернули пуще прежнего, и Бильбо бросился к дверям. Едва он
повернул ручку, как - нате вам! - гости уже в прихожей,
кланяются и повторяют по очереди "к вашим ус лугам". Гномов
было уже не четверо, а пятеро. Пока Бильбо предавался
размышлениям, подоспел еще один. Звали их Дори, Нори, Ори, Ойн
и Глойн. И вскоре два фиолетовых, серый, коричневый и белый
капюшоны висели на крючочках, а гномы прошествовали в столовую,
засунув свои широкие ладошки за серебряные и золотые кушаки. В
столовой теперь и впрямь набралась целая компания. Одни
требовали эля, другие - портера, кто-то - кофе, и все без
исключения - кексов, так что хоббит совсем сбился с ног. Только
на огонь был поставлен большой кофейник, только гномы, покончив
с кексами, перешли на ячменные лепешки с маслом, как вдруг
раздался ... не звонок, а громкий стук. Целый град ударов
обрушился на красивую зеленую дверь Бильбо Бэггинса. Кто-то
молотил по ней палкой! Бильбо опрометью бросился по коридору,
очень сердитый и совершенно задерганный и затормошенный, -
такого несуразного чаепития в его жизни еще не бывало! Он
рванул дверь на себя - и все стоявшие за ней попадали вперед
друг на друга. Еще гномы, целых четверо! А позади них, опершись
на посох, стоял Гэндальф и хохотал. Он измолотил прекрасную
дверь самым безжалостным образом, но при этом исчезла и тайная
метка, которую он начертил накануне утром.
- Спокойнее, спокойнее! - сказал он. - Как это не похоже
на вас, Бильбо, - заставлять друзей ждать у порога, а потом
взять да как распахнуть дверь - трах-тарарах! Позвольте мне
представить: Бифур, Бофур, Бомбур и, обратите особое внимание,
Торин!
- К вашим услугам! - сказали Бифур, Бофур, Бомбур, став
рядком. Потом они повесили два желтых капюшона, один
бледно-зеленый и один небесно-голубой с длинной серебряной
кистью, который принадлежал Торину. Торин был неимоверно важный
гном, не кто иной, как сам знаменитый Торин Оукеншильд, и он
был ужастно недоволен тем, что ему пришлось растянуться на
пороге, да еще Бифур, Бофур и Бомбур навалились сверху, а
Бомбур, надо сказать, был невероятно толстый и тяжелый. Поэтому
Торин держался сперва очень высокомерно и никаких услуг не
предлагал, но бедный мистер Бэггинс так рассыпался в
извинениях, что Торин наконец пробормотал: "Не будем об этом
говорить", - и перестал хмуриться.
- Ну вот мы и в сборе, - сказал Гэндальф, окинув взглядом
висевшие на стенке тринадцать капюшонов - лучших отстежных
капюшонов для хождения в гости - и свою собственную шляпу. -
Превеселое общество! Надеюсь, опоздавшим тоже найдется
что-нибудь поесть и выпить? Что у вас? Чай? Благодарю покорно!
Мне, пожалуй, красного винца.
- Мне тоже, - сказал Торин. - Хорошо бы еще крыжовенного
варенья и яблочного пирога, - вставил Бифур. - И пирожков с
мясом, и сыра, - дополнил Бофур. - И пирога со свининой, и
салата, - добавил Бомбур. - И побольше кексов, и эля, и кофе,
если не трудно! - закричали остальные гномы из столовой.
- Да подкиньте несколько яиц, будьте так добры! - крикнул
Гэндальф вдогонку хоббиту, когда тот поплелся в кладовку. - И
захватите холодную курицу и маринованных огурчиков! "Можно
подумать, что он не хуже моего знает, какие у меня припасы в
доме!" - пробормотал мистер Бэггинс, который решительно потерял
голову и начал опасаться, не свалилось ли на него
нежданно-негаданно самое что ни на есть скверное приключение. К
тому времени, как он собрал все бутылки и кушанья, все ножи,
вилки, стаканы, тарелки и ложки и нагромоздил все это на
большие подносы, он совсем упарился, побагровел и разозлился.
- Чтоб им объесться и обпиться, этим гномам! - сказал он
вслух. - Нет чтобы помочь! И гляди-ка! Балин и Двалин, тут как
тут, стоят в дверях кухни, а за ними Фили и Кили, и не успел
Бильбо слова вымолвить, как они подхватили подносы и два
небольших столика, вихрем унесли их в столовую и заново накрыли
на всю компанию. Гэндальф сел во главе стола, остальные
тринадцать гномов разместились вокруг, а Бильбо, присев на
скамеечку у камина, грыз сухарик (аппетит у него совсем
улетучился) и пытался делать вид, будто ничего особенного не
происходит и с приключениями все это ничего общего не имеет.
Гномы все ели и ели, говорили и говорили, а время шло. Наконец
они отодвинулись от стола, и Бильбо сделал движение вперед,
порываясь убрать тарелки и стаканы.
- Надеюсь, вы не уйдете до ужина? - спросил он вежливо самым
своим ненастойчивым тоном. - Ни в коем случае! - ответил Торин.
- Мы и после ужина не уйдем. Разговор предстоит долгий. Но
сперва мы еще помузицируем. За уборку! И двенадцать гномов
(Торин был слишком важной персоной, он остался разговаривать с
Гэндальфом) живо вскочили со своих мест и мигом сложили одна на
другую грязные тарелки, а на них все, что еще было на столе.
Потом они двинулись в кухню, и каждый держал на вытянутой руке
целую башню тарелок, увенчанную бутылкой, а бедняга хоббит
бежал следом и буквально верещал от испуга:
- Пожалуйста, осторожней! Не беспокойтесь, пожалуйста, я
сам! Но гномы в ответ грянули песню:

Бейте тарелки, бейте розетки!
Вилки тупите,
гните ножи!
Об пол бутылки! В печку салфетки!
Будет порядок - только скажи!

Рвите на части скатерти, гости!
Лейте на стулья жир от котлет!
Корки и кости под ноги бросьте!
Мажьте горчицей ценный паркет!

Чашки и рюмки - в чан с кипятком!
Ломом железным поворошите,
Выньте, откиньте и обсушите -
И на помойку все целиком!

Кто там без дела? Стыд и позор!
Эй, осторожно, хрупкий фарфор!

Перевод стихов И.Комаровой

Ничего подобного они, естественно, не натворили, а,
наоборот, все вымыли и прибрали в мгновение ока, пока хоббит
вертелся посреди кухни, стараясь за ними уследить. Потом все
вернулись в столовую и увидели, что Торин сидит, положив ноги
на решетку камина, и курит трубку. Он выпускал невиданной
величины кольца и приказывал им, куда лететь: то в трубу, то на
часы на каминной полочке, то под стол, то к потолку, где они
начинали описывать круги. Но куда бы не летело кольцо Торина,
Гэндальф оказывался проворнее. Пуф! - он посылал колечко
поменьше из своей короткой глиняной трубки, и оно
проскальзывало сквозь каждое кольцо Торина. После этого колечко
Гэндальфа делалось зеленым, возвращалось к нему и парило у него
над головой. Таких колечек набралось уже целое облако, и в
полумраке комнаты вид у Гэндальфа был таинственный и
по-настоящему колдовской. Бильбо стоял и любовался; он и сам
любил пускать колечки и теперь краснел от стыда, вспоминая, как
накануне утром гордился своими колечками, которые ветер уносил
за Холм
- А теперь перейдем к музыке! - сказал Торин. - Несите
инструменты! Кили и Фили побежали и принесли скрипочки; Дори,
Нори и Ори достали откуда-то из-за пазухи флейты; Бомбур
притащил из прихожей барабан; Бифур и Бофур тоже вышли и
вернулись с кларнетами, которые они, раздеваясь, оставили среди
тростей; Двалин и Балин одновременно сказали: "Извините, но я
забыл мой инструмент на крыльце!"
- Захватите и мой! - сказал Торин. Они приволокли две виолы
ростом с себя и арфу Торина, закутанную в зеленую материю: арфа
была золотая и красивая; и когда Торин ударил по струнам, все
заиграли тоже, полилась такая неожиданная, такая сладостная,
мелодичная музыка, что Бильбо позабыл обо всем и унесся душой в
неведомые края, туда, где в небе стояла чужая луна - далеко По
Ту Сторону Реки и совсем далеко от хоббичьей норки Под Холмом.
Через окошечко в склоне Холма в комнату проникла темнота, огонь
в камине (стоял еще апрель) начал гаснуть, а они все играли и
играли, и тень от бороды Гэндальфа качалась на стене. Тьма
заполнила комнату, камин потух, и тени пропали, а гномы
продолжали играть. И вдруг, сперва один, потом другой, глухо
запели таинственную песню гномов, что пелась в таинственной
глуши их древних жилищ. Вот отрывок из их песни, если только
слова без музыки могут быть похожи на песню:

За синие горы, за белый туман
В пещеры и норы уйдет караван;
За быстрые воды уйдем до восхода
За кладом старинным из сказочных стран.

Волшебники-гномы! В минувшие дни
Искусно металлы ковали они;
Сапфиры, алмазы, рубины, топазы
Хранили они и гранили они.

На эльфа-соседа, царя, богача
Трудились они, молотками стуча;
И солнечным бликом в усердье великом
Украсить могли рукоятку меча.

На звонкие цепи, не толще струны,
Нанизывать звезды могли с вышины;
В свои ожерелья в порыве веселья
Вплетали лучи бледноликой луны.

И пили они что твои короли
И звонкие арфы себе завели;
Протяжно и ново для уха людского
Звучало их пенье в глубинах земли.

Шумели деревья на склоне крутом,
И ветры стонали во мраке ночном;
Багровое пламя взвилось над горами -
И вспыхнули сосны смолистым огнем.

Тогда колокольный послышался звон,
Разверзлась земля, почернел небосклон.
Где было жилище - теперь пепелище:
Не ведал пощады свирепый дракон.

И гномы, боясь наказанья с небес,
Уже не надеясь на силу чудес,
Укрылись в богатых подземных палатах -
И след их сокровищ навеки исчез.

За синие горы, где мрак и снега,
Куда не ступала людская нога,
За быстрые воды уйдем до восхода,
Чтоб золото наше отнять у врага.

Перевод стихов И.Комаровой

И, слушая их пение, хоббит почувствовал, как в нем
рождается любовь к прекрасным вещам, сотворенным посредством
магии или искустными умелыми руками, - любовь яростная и
ревнивая, влечение, живущее в сердцах всех гномов. И в нем
проснулось что-то туковское, ему захотелось видеть громадные
горы, слышать шум сосен и водопадов, разведывать пещеры, носить
меч вместо трости. Он выглянул в окно. На черном небе поверх
деревьев высыпали звезды. Он подумал о драгоценностях гномов,
сверкающих в темных пещерах. Внезапно за лесом За Рекой
взметнулось пламя (наверное, кто-то разжег костер), и Бильбо
представилось, как мародеры-драконы водворяются на его мирном
Холме и сжигают все вокруг. Он вздрогнул и сразу сделался опять
обыкновенным мистером Бэггинсом из Бэг-Энда, что Под Холмом.

Он встал, дрожа всем телом. Он колебался: то ли просто
принести лампу, то ли сделать вид, будто он идет за ней, а
самому спрятаться в погребе между пивными бочками и не
вылезать, пока гномы не уйдут. Но тут он вдруг заметил, что
музыка и пение прекратились, все гномы уставились на него и
глаза их светятся во мраке.
- Куда это вы? - окликнул его Торин тоном, в котором ясно
чувствовалось, что он догадывается о намерениях Бильбо.

- Нельзя ли принести лампу? - робко спросил Бильбо. - Нам
нравится в темноте, - хором ответили гномы. - Темные дела
совершаются во тьме! До рассвета еще далеко. - Да, да, конечно!
- сказал Бильбо и сел, но впопыхах сел мимо скамейки, прямо на
каминную решетку, с грохотом повалил кочергу и совок. - Ш-ш! -
сказал Гэндальф. - Сейчас будет говорить Торин.